Патенты и лицензии

К ДИСКУССИИ ОБ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫХ ПРАВАХ

       В статье О.А.Городова – докт. юрид. наук, проф. (Санкт-Петербургский государственный университет, gorodov@inbox.ru), рассматриваются спорные вопросы, касающиеся закрепленной в российском законодательстве юридической модели интеллектуальных прав, в структуру которых включены так называемые «иные» и «другие» права, часть из которых не относится по смыслу действующего законодательства ни к имущественным, ни к личным неимущественным разновидностям субъективных гражданских прав. Автор приходит к выводу о целесообразности отказа от институтов интеллектуальных прав и самостоятельных исключительных прав.
       Ключевые слова: интеллектуальные права, результаты интеллектуальной деятельности, исключительные права, имущественные права.

       TO DEBATES ON INTELLECTUAL RIGHTS
       Article of O.A.Gorodov, doctor of law, prof. (St. Petersburg state university, gorodov@inbox.ru), discusses controversial issues relating to legal model of intellectual property rights fixed in Russian law, which are incorporated into the structure of the so-called «other» and «another» rights, some of which are not relevant, within the meaning of existing legislation nether to property nor to moral species of subjective civil rights. The author concludes the feasibility of rejection of institutions of intellectual rights and independent exclusive rights.
       Key words: intellectual rights, results of intellectual activity, exclusive rights, property rights.

       В № 1 и 2 журнала «Патенты и лицензии. Интеллектуальные права» за 2013 г. опубликована статья проф. Э.П.Гаврилова «Интеллектуальные права в современной России: теоретические проблемы»¹. Ее содержание и направленность оживляют дискуссию о конструктивных возможностях и сфере приложения института интеллектуальных прав в контексте их дальнейшего освоения теорией и практикой юридической науки. С самого начала оговоримся: мы подходим к изложенным в указанной статье аналитическим сюжетам как к попытке автора еще раз показать юридической общественности, и прежде всего разработчикам четвертой части ГК РФ, явные просчеты, допущенные в процессе кодификации законодательства об интеллектуальной собственности, которые, как показывает практика совершенствования гражданского законодательства, никто не спешит ликвидировать.
       ¹ Гаврилов Э.П. Интеллектуальные права в современной России: теоретические проблемы. Часть I, II//Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. 2013. №. 1. С. 3; № 2. С. 4.
       Во многом соглашаясь с автором статьи, в частности, с его тезисами о месте норм об интеллектуальных правах в структуре ГК РФ, неудачном перечне объектов интеллектуальных прав, содержащихся в п. 1 ст. 1225 ГК РФ, трехэлементной структуре интеллектуальных прав, режиме совместного владения исключительными правами, понятии служебного результата интеллектуальной деятельности, обратимся к тем позициям Э.П.Гаврилова, которые, на наш взгляд, требуют дополнительных аргументов.
       Первый и, пожалуй, ключевой вопрос следующий: существовала ли вообще необходимость установления в российском гражданском законодательстве института интеллектуальных прав и насколько этот институт вписывается в испытанные временем модели правовой охраны и использования результатов интеллектуальной деятельности и приравненных к ним средств индивидуализации, основанные на институте исключительных прав? Как известно, институт интеллектуальных прав призван, по мысли разработчиков четвертой части ГК РФ, заменить институт интеллектуальной собственности². Если бы это было так на самом деле, институт интеллектуальной собственности, а заодно и институт промышленной собственности, столь неудобные для отдельных специалистов, должны быть изъяты из гражданского терминологического обихода и полностью заменены новой «инновационной» категорией интеллектуальных прав, дополняющей существующие в науке гражданского права классификации и воплощающей теоретические разработки и представления основателей этой категории. Однако по смыслу действующих норм ГК РФ равноценной замены как таковой не произошло и не получилось ее теоретического обоснования.
       ² См.: Маковский А.Л. Об интеллектуальных правах/В сб. статей: Актуальные вопросы российского частного права. М., 2008. С. 219.
       А произошло вот что. Во-первых , проявилось не имеющее рационального объяснения размножение базовых понятий, которые ранее использовались для опосредования отношений в сфере художественного и технического творчества. Как представляется, авторские, смежные, патентные права, права на селекционные достижения и топологии интегральных микросхем существовали и могут далее существовать без «почетного» титула интеллектуальных, поскольку последний ничего не добавляет и не меняет в их существе и функциональной приспособленности для регулирования отношений, складывающихся в связи с правовой охраной и использованием соответствующих результатов интеллектуальной деятельности.
       Во-вторых , используемое ранее понятие интеллектуальной собственности (ст. 138 ГК РФ) как агрегированной совокупности прав, отражающих внутреннюю дифференциацию подлежащих охране результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, было определеннее и шире предложенного в настоящее время понятия интеллектуальных прав. Последнее прямо не применяется в качестве обобщающего для секретов производства (ноу-хау) (глава 75), фирменных наименований (§1 главы 76), товарных знаков и знаков обслуживания (§2 главы 76), наименований мест происхождения товаров (§3 главы 76), коммерческих обозначений (§4 главы 76 ГК РФ). О таком применении можно лишь смутно догадываться, опираясь на правило ст. 1226 ГК РФ.
       Таким образом, по степени универсальности и широте охвата охраняемых результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации понятие интеллектуальной собственности не сопоставимо с сугубо декоративным понятием интеллектуальных прав. Следовательно, ни о какой равноценной замене одного института другим не может быть и речи. Универсализм явно не универсального в предложенном законодателем варианте института интеллектуальных прав оказался надуманной характеристикой последних, превышающей границы их юридической применимости.
       В-третьих , состоявшаяся в четвертой части ГК РФ замена понятия интеллектуальной собственности на понятие интеллектуальных прав не повлекла отмены первого из них как юридически значимого, по меньшей мере на международном уровне. Однако понятию интеллектуальной собственности придано совершенно иное, национальное звучание, идущее вразрез с общепринятым подходом к нему, раскрытым в Конвенции, учреждающей ВОИС через права, но не результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации.
       В-четвертых , предложенная законодателем конструкция интеллектуальных прав повлекла в ряде случаев возникновение не имевших места в прежних нормативных актах, регулирующих отношения в сфере интеллектуальной собственности, правовых неопределенностей, обсуждение которых юридической общественностью продолжается с момента введения в действие четвертой части ГК РФ. В числе таких неопределенностей следует назвать институты «иных» и «других» прав ( ст. 1226, п. 3 ст. 1345, п. 2 ст. 1408, п. 2 ст. 1449 ГК РФ), их природу и место среди традиционных разновидностей гражданских прав, представленных в доктрине и законотворческой практике имущественными и личными неимущественными правами. На этом, четвертом обстоятельстве хотелось бы остановиться подробнее, поскольку оно в меньшей степени, по сравнению с первыми тремя, обсуждалось в литературе.
       Конкретной теоретической проблемой для большинства специалистов в сфере интеллектуальной собственности является ответ на вопрос: какой смысл вкладывал законодатель в акт выделения «иных» и «других» прав, нарушая тем самым сложившуюся понятийную традицию, и каковы природа и характер указанных прав? Согласно действующим правилам к «иным» правам причислены право следования, право доступа и «другие» права (ст. 1226 ГК РФ). В свою очередь, «другие» права распределены по четвертой части ГК РФ в зависимости от вида охраняемых объектов. Так, в отношении объектов авторско-правовой охраны законодатель в качестве других прав выделяет право на вознаграждение за использование служебного произведения, право на отзыв, право следования, право доступа к произведениям изобразительного искусства. В данном случае «иные» по смыслу нормы ст. 1226 ГК РФ права, а именно: право следования и право доступа трансформировались в «другие» права. В отношении объектов патентно-правовой охраны, «другие» права представлены правом на получение патента и правом на получение вознаграждения за использование служебного изобретения, полезной модели или промышленного образца (п. 3 ст. 1345 ГК РФ). В отношении селекционных достижений в число «других» прав включены право на получение патента, право на наименование селекционного достижения, право на вознаграждение за использование служебного селекционного достижения (п. 2 ст. 1408 ГК РФ). В отношении топологий интегральных микросхем «другие» права представлены правом на вознаграждение за использование служебной топологии.
       Из приведенного перечня следует, что в числе «других» прав, являющихся частью «иных» прав есть права имущественного характера, не являющиеся, однако, исключительными в силу отсутствия прямого указания на это в законе, личные неимущественные права, также не являющиеся исключительными, и права, природа и характер которых не имеют однозначной принадлежности. К имущественным правам, безусловно, относится право на вознаграждение за использование служебного результата интеллектуальной деятельности. Личные неимущественные права представлены в структуре «других» прав правом на наименование селекционного достижения. Из этого следует, что при обособлении «иных» и «других» прав от исключительных и личных неимущественных прав (ст. 1226 ГК РФ) нарушен принцип единства классификационного основания, который должен быть положен в основу конструирования структуры интеллектуальных прав, коль скоро без них никак не обойтись.
       Среди прав, природа и характер которых однозначно не определены, особое место занимает право на получение патента. В отношении природы права на получение патента, под которой мы понимаем принадлежность указанного права к правам гражданским или административным, у специалистов не сложилось единого мнения. Существуют, по меньшей мере, три подхода к оценке природы указанного права. Традиционный подход , разделяемый автором настоящей статьи, базируется на представлениях о том, что право на получение патента – право гражданское. Указанный подход проявляется в предписаниях законодателя, допускающего возможность перехода права на получение патента к другому лицу (правопреемнику) или передачи указанного права в случаях и по основаниям, которые установлены законом, в том числе в порядке универсального правопреемства или по договору, в том числе по трудовому договору (п. 2 ст. 1357 ГК РФ).
       Согласно второму подходу , среди сторонников которого следует назвать Э.П.Гаврилова и О.Ю.Шилохвоста, право на получение патента не является самостоятельным гражданским правом, а служит предпосылкой возникновения (приобретения) исключительного права³. На наш взгляд, словосочетание «предпосылка возникновения» при отсутствии каких-либо иных его семантических значений есть не что иное как способность приобретения другого – исключительного права, что само по себе выливается в элемент правоспособности заявителя, как общей абстрактной способности быть носителем гражданских прав, а не в наделении его самостоятельным субъективным правом, что следует из закона. Право на получение патента не может рассматриваться как правоспособность заявителя, поскольку действию по получению патента предшествует ряд юридических фактов по созданию предполагаемого технического или художественно-конструкторского решения и по их признанию (квалификации) в качестве охраняемых, которые порождают субъективное право на получение охранного документа. Правоспособность же заявителя как таковая сама по себе не порождает указанного права. Между тем сторонники признания права на получение патента в облике «предпосылочного», а по существу элемента правоспособности, не отвергают возможности его участия в гражданском обороте, в том числе на возмездных началах. В этом, как представляется, кроется некорректность указанного подхода к праву на получение патента.
       ³ Гаврилов Э.П. Интеллектуальные права в современной России: теоретические проблемы. Часть II//Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. 2013. № 2. С. 6. В аналогичном ключе высказывается о праве на получение патента на селекционное достижение О.Ю.Шилохвост. См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части четвертой (постатейный)/Отв. ред. Л.А.Трахтенгерц. М., 2009. С. 463.
       Третий подход заключается в признании отношений, складывающихся в связи с истребованием патента, административными. Этот подход был в свое время продекларирован И.Э.Мамиофой и поддержан в настоящее время К.Т.Хатламаджиян в форме признания права на получение патента субъективным административным правом⁴. В основу такого подхода положена идея существования так называемых процедурных прав, предоставляемых автору как заявителю при истребовании охранного документа. Указанный подход также нельзя признать удовлетворительным, поскольку отношения между заявителем и патентным ведомством строятся на равенстве сторон, и между ними нет отношений подчиненности.
       ⁴ Мамиофа И.Э. Изобретательское правоотношение//Вопросы изобретательства. 1969. № 10. С. 18; Хатламаджиян К.Т. Права авторов результатов интеллектуальной деятельности нормативно неопределенной природы: дисс. канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону. 2013. С. 10.
       Обращаясь к оценке характера права на получение патента, следует отметить, что и в этом вопросе существует множество несовпадающих точек зрения специалистов, которые можно свести к трем, так сказать, генеральным позициям, согласно которым право на получение патента является:
       личным неимущественным правом;
       имущественным правом;
       правом, имеющим комплексную природу.
       Первую из названных позиций занимал в свое время И.А.Зенин, полагавший, что «другим личным правом автора является право на получение патента на изобретение, полезную модель или промышленный образец, а также передачу указанного права другим физическим или юридическим лицам»⁵. К разряду личных неимущественных прав относит право на получение патента и Н.Г.Кузьмина⁶.
       ⁵ См.: Гражданское право: Учебник в 2-х т. Том 1/Отв. ред. Е.А.Суханов. М.,1998. С. 702. В более поздних работах И.А.Зенина подобных утверждений нет. См., например: Российское гражданское право: Учебник. В 2-х т. Т. 1. Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права/Отв. ред. Е.А.Суханов. М., 2010. С. 705–708.
       ⁶ См.: Гаврилов Э.П., Городов О.А., Гришаев С.П. и др. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный). Часть четвертая. М., 2007. С. 345. (автор комментария к ст. 1420 ГК РФ – Н.Г.Кузьмина).
       Характер права на получение патента как имущественного по существу признавал автор настоящей статьи, связывая это все с той же возможностью управомоченного субъекта удовлетворить свои имущественные интересы, возможностью участия указанного права в гражданском обороте и возможностью его денежной оценки⁷. Формально же в действующем законодательстве прямое указание на имущественный характер содержится лишь в отношении исключительного права и отсутствует не только применительно к праву на получение патента, но и к праву использования результата интеллектуальной деятельности, являющемуся, например, предметом лицензионного договора. Но из отсутствия этого указания не следует, что последнее из названных прав не является имущественным, коль скоро имеет экономическое содержание, допускает денежную оценку и привлекается к участию в гражданском обороте. Что касается права на получение патента, то оно по аналогичным с исключительным правом схемам может перейти к другому лицу (правопреемнику) или быть ему передано в случаях и по основаниям, установленных законом, например, по гражданско-правовому договору. Юридически обеспеченная возможность передачи права на получение патента по договору свидетельствует, что как первоначальный обладатель этого права, так и его преемники наделяются правомочием по его распоряжению. Указанное правомочие оборотоспособно, поскольку реализуется посредством заключения договора об отчуждении права на получение патента как имущественной ценности.
       ⁷ Там же. С. 345 (автор комментария к ст. 1357 ГК РФ – О.А.Городов).
       Сторонники комплексного характера права на получение патента, в частности В.И.Еременко, полагают, что «…право на получение патента нельзя однозначно отнести ни к личным неимущественным правам, ни к имущественным правам. Это право имеет комплексную природу, включая в себя одновременно элементы личного неимущественного права и имущественного права»⁸. Как представляется, приведенная точка зрения заслуживает внимания, хотя и спорна, поскольку сама идея существования комплексных гражданских прав оторвана от господствующих в юридической науке их классификаций. Это внеклассификационная категория, требующая дополнительных доказательств своего существования, в отличие, например, от категории комплексных отраслей права, признаваемых значительной частью правоведов. Кроме того, комплексные права должны, видимо, выступать в качестве элемента «комплексных» правоотношений. Но это не означает, что комплексных прав не существует и не может существовать. Следует отметить, что в литературе и ранее высказывалась точка зрения о существовании личных прав, неразрывно сочетающих имущественные и неимущественные элементы. На возможность такого сочетания указывала в свое время Е.А.Флейшиц⁹.
       ⁸ Гаврилов Э.П., Еременко В.И. Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации (постатейный). М., 2009. С. 432.
       ⁹ См.: Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики/Под общ. ред. В.А.Белова. М., 2007. С. 623.
       Еще одна проблема, затронутая Э.П. Гавриловым в своей статье, касается так называемых самостоятельных исключительных прав (п. 4 ст. 1229 ГК РФ). Указанные права, как известно, законодатель наделил специфическим качеством параллельного сосуществования с «основными» исключительными правами. Это проявляется в том, что на один и тот же результат интеллектуальной деятельности (топологию интегральной микросхемы, секрет производства (ноу-хау) или средство индивидуализации (наименование места происхождения товара, коллективный товарный знак) одновременно устанавливаются исключительные права, носителями которых выступают разные субъекты. При этом указанные субъекты не являются сообладателями исключительного права, как сособственники общей собственности, и не выступают в роли совместных обладателей исключительного права по смыслу правила, закрепленного в п. 2 ст. 1229 ГК РФ, согласно которому исключительное право на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации (кроме исключительного права на фирменное наименование) может принадлежать одному лицу или нескольким лицам совместно.
       Как представляется, юридическая модель самостоятельных исключительных прав тяготеет к англо-саксонской модели доверительной собственности, которую не удалось, хотя и планировалось на одном из этапов новейшей кодификации гражданского законодательства имплантировать в первую часть ГК РФ. Признание законодателем существования нескольких исключительных прав на один и тот же результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации, на наш взгляд, размывает абсолютный характер исключительного права, обладателю которого в классической модели абсолютного правоотношения должен противостоять неопределенный круг обязанных субъектов. Из этого следует, что часть исключительных прав, представленных их самостоятельной разновидностью, реализуется в рамках какого-то, видимо, «иного» правоотношения, поскольку по характеру взаимосвязи управомоченного и обязанного субъектов его нельзя отнести ни к абсолютным, ни к относительным правоотношениям. Кроме того, наличие самостоятельного исключительного права не только искажает, но и ослабляет запретительную (негативную) функцию исключительного права, предусмотренную правилом второго абзаца п. 1 ст. 1229 ГК РФ, согласно которому правообладатель может по своему усмотрению разрешать или запрещать другим лицам использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации. Отсутствие запрета не считается согласием (разрешением).
       Нельзя не сказать и об эффектах, которые сказываются на использовании охваченных самостоятельным исключительным правом отдельных результатов интеллектуальной деятельности. Так, обращаясь к самостоятельному исключительному праву на топологию интегральной микросхемы, закрепленному в п. 3 ст. 1454 ГК РФ, необходимо отметить, что указанное право создает дополнительные сложности, связанные не только с выбором контрагента (лицензиара) при заключении лицензионного договора, но и с оценкой эффекта и последствий его исчерпания. В последнем случае, как представляется, при любом характере исчерпания, коль скоро оно построено на механизме распространения материальных носителей, воплощающих охраняемую топологию и принадлежащих независимым друг от друга субъектам, исчерпание самостоятельного исключительного права не должно вызывать эффекта исчерпания «основного» исключительного права и наоборот.

Список литературы

       1. Гаврилов Э.П. Интеллектуальные права в современной России: теоретические проблемы. Части I, II//Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. 2013. № 1, 2.
       2. Гаврилов Э.П., Городов О.А., Гришаев С.П. и др. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный). Часть четвертая. М., 2007.
       3. Гаврилов Э.П., Еременко В.И. Комментарий к части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации (постатейный). М., 2009.
       4. Гражданское право. В 2-х т. Том 1. Учебник/Отв. ред. Е.А.Суханов. М., 1998.
       5. Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики/Под общ. ред. В.А.Белова. М., 2007.
       6. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части четвертой (постатейный)/Отв. ред. Л.А. Трахтенгерц. М., 2009.
       7. Маковский А.Л. Об интеллектуальных правах/В сб. статей: Актуальные вопросы российского частного права. М., 2008.
       8. Мамиофа И.Э. Изобретательское правоотношение//Вопросы изобретательства. 1969. № 10.
       9. Российское гражданское право: Учебник. В 2-х т. Т.1. Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права/Отв. ред. Е.А.Суханов. М., 2010.
       10. Хатламаджиян К.Т. Права авторов результатов интеллектуальной деятельности нормативно неопределенной природы: дисс. канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2013.